Роберт Тейбер: Блошиная война, часть 1

1

fleaМы хотим представить первую часть перевода классической книги по партизанской войне «Блошиная война» Роберта Тейбера. Написанная в конце 60-х гг. прошлого века для правительства США, она стала одним из основных источников, посвященных рассматриваемой теме.

До сегодняшнего дня как кафирские, так и мусульманские военные и политические специалисты ссылаются на эту работу. Например, шейх муджахид Абу Мус’аб  Ас-Сури, да облегчит Аллах его положение, посвятил комментарию этой книги многочасовой курс лекций, прочитанных в военном учебном центре в Хосте в конце 90-х годов, опубликованный недавно в виде 922-х страничной книги.

Мы думаем, что предлагаемый нами перевод будет интересен всем мусульманам, как вступающим, так и уже вступившим на путь джихада.

Как показали события последних нескольких лет нехватка не только религиозных, но и политических и военных знаний продолжает оставаться одной из важнейших причин наших неудач и поражений.

Мы просим Аллаха сделать эту работу полезной для нас и всех мусульман в дунья и в Судный День.

И хвала Аллаху, Господу миров.

Роберт Тейбер

Блошиная война

Robert Taber

The War of the Flea

Исследование по партизанской войне

Теория и практика

The Citadel Press, New York

 

Ветер революции. Воля народа как ключ к стратегии. Противостояние богатых и неимущих. Ошибки противопартизанский действий. Партизанская война как продолжение политики. Трещины в доспехах современного государства

 

«Они просто заманили нас в ловушку, захлопнули её за нами, и разбили нас», – лейтенант армии США Вильям Ричтер объяснил позже засаду, в которой был убит 51 южновьетнамский рейджер, — «Пока мы думали, что делать, нас разнесли на куски».

«Та же чёртова история», — ворчал старший офицер в Сайгоне. Разница лишь в деталях или степени, похожие истории происходили неделя за неделей в Южном Вьетнаме. Посты подвергались нападениям, представители администрации убивались, сёла сжигались, города осаждались. И всё это вело к одному мрачному выводу: не смотря на меньшую огневую мощь и силы, коммунисты разбивают в Южном Вьетнаме армию из более чем 400 000 солдат, поддерживаемую 17 000 американских советников и почти двумя миллионами долларов в день американской помощи.

Стэнли Карноу, «Это наш враг», Сатэдей Ивниниг Пост, 22 августа 1967 г.

«На национальном уровне программа по умиротворению находится в застоев, и вьетконговцы[1] свободно перемещаются по территориям, которые уже были причислены к безопасным. Даже если ещё 40 000 – 50 000 солдат были бы добавлены к запланированным 525 000, у США  по-прежнему не было бы достаточных сил, чтобы контролировать ситуацию во всей сельской местности Южного Вьетнама, говорят некоторые военные аналитики.

По оценке опытного американского военного, работающего в типичной провинции в дельте Меконга, полной дивизии армии США (около 15 000 человек) потребуется 8 месяцев, чтобы обнаружить и уничтожить менее чем 4 000 вьетконговцев, которые, как предполагаются, действуют здесь. В настоящее же время меньше одной дивизии армии США помогает полиции во всех 16 густонаселённых провинциях в дельте Меконга. Чтобы провести правильную работу по всей стране, этот офицер полагает, что потребуется миллион американских солдат».

«Уолл стрит Джорнал», 8 марта 1968.

Приведённые выше выдержки взяты из типичных статей за почти четыре года, первая написана в 1964 г, вторая в 1968 г. Годы проходят, вложение человеческих и финансовых ресурсов увеличиваются, но не меняется ничего, кроме роста невероятных растрат. «Почти два миллиона долларов в день» упомянутые в статье 1964 года, превратились в 1968 г. в более чем три миллиона в час. 17 000 «советников» превратились в более чем полмиллиона солдат регулярной армии, с ещё большим количеством, находящимся в пути. Однако журналисты и военные, глядя в лицо несомненному поражению, продолжают говорить о том, что нужно для «правильной работы» во Вьетнаме.

НИКСОН ГОВОРИТ, ЧТО ВОЙНА ВРЕДИТ ЭКОНОМИКЕ… КОНГРЕССУ СООБЩИЛИ, ЧТО ПРИБЫЛИ ОБОРОННОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ СЛИШКОМ ВЫСОКИ… С каждым новым кризисом, приводящим к появлению моря газетных заголовков, статей, анализов, переоценок, американская война в Юго-Восточной Азии кажется наиболее хорошо задокументированым поражением в истории. Природа дилеммы, стоящей перед Соединёнными Штатами в 1968 г., не изменившаяся с самого начала войны, остаётся лишь смутно осознаваемой. Теодор Соренсон, советник и помощник убитого президента Джона Ф. Кеннеди, определил её лучше, чем большинство других, когда он сравнил позицию США с «шестисторонней коробкой, которую мы не намеревались делать и не можем попытаться сломать». Он описал эти «шесть сторон» в трех предложениях:

Наше военное превосходство на мировом уровне не приносит победу, а наше политическое превосходство на мировом уровне не позволяет нам отступить. Мы не способны перенести нашу волю южно-вьетнамцам и не способны разрушить волю северо-вьетнамцев. (т.е. Вьетконга).

Любая серьезная эскалация рискованна вмешательством Китая или СССР, и любые серьезные переговоры рискованны появлением коммунистического Южного Вьетнама. («Нью Йорк Таймс», 4 марта 1968 г.)

То, что США оказалось в глубоком военно-политическом болоте, уже давно ясно… «Эта жестокая и мерзкая война не нужна никому» – стенает «Нью Йорк Таймс», а в «Ньюсуик»: «Только хронический оптимист видит теперь «свет в конце тоннеля», который используется как иллюстрация риторики офицеров-инструкторов».

То, чего по прежнему не хватает, это понимания значения, которое имеет это поражение, истинной природы его причин, и ситуации и стратегии, которые к этому поражению привели. Военные и политические аналитики могут продолжать со знанием дела говорить о необходимости разрушить инфраструктуру Вьетконга и прививать народу Южного Вьетнама «желание сражаться», рекомендации, связанной с Вашингтонским мифом о нации, которую почему-то «завоевали» чужаки.

Непризнанным, и возможно даже непонятым остался тот простой факт, что американская авантюра в Юго-Восточной Азии была изначально предрешена.  То есть обречена с самого начала из-за двух главных факторов, которые никакая интуиция, и никакой результат не могут исправить:

1. Неустранимые противоречия между заявленными целями США и реальными задачами, между необходимыми средствами и желаемыми результатами, между внутренними политическими и экономическими реалиями и международной позицией и амбициями Соединённых Штатов (и это только некоторые из большого количества очевидных противоречий).

2. При наличии противостоящей стратегии, основанной на использовании этих противоречий, и при наличии сильного и опытного противника, находящегося в идеальной позиции, чтобы использовать их.

Анализ поражения приводит нас к одной центральной фигуре: не завоевателя, не армий, и не орд чужаков, созданных воображением Государственного Департамента, а просто – партизана. Когда мы обсуждаем Вьетнам, мы изучаем самый последний, наиболее полный и детальный текст по поводу la guerra de guerrillas, войны маленьких отрядов, которую вели испанские партизаны против нашествия наполеоновских армий, усовершенствованной и превращенной в нашу эпоху в политико-военную науку – отчасти марксистско-ленинской социальной теорией, отчасти тактическими новшествами – и которая меняет соотношение сил в мире, в котором мы живём, и вынуждает профессиональных военных повсюду пересматривать их наиболее фундаментальные концепции относительно самой природы войны.

Партизанская война, стратегия противоречий стала политическим феноменом двадцатого века, видимым ветром революции, возбуждающим надежду и страх на трёх континентах. И в то время, когда пишутся эти строки, она ведётся в около двадцати странах от Анголы до Ирака и от Таиланда до Колумбии и гор Гватемалы. После того, как США запутались во Вьетнаме, она стала первой проблемой Пентагона, Центрального Разведывательного Управления, Совета Национальной Безопасности, Белого Дома. Ещё мало изученной,

Так мало ещё изучено то, о чём сказал Мао «одна искра может разжечь степной пожар».

Урок Кубы привёл к немедленному военному вмешательству в Санто-Доминго: своевременный шаг, но решит ли он проблему? Партизанская война была задушена в зародыше, и Че Гевара был убит там, но умер ли он? Новые искры вспыхивают, и мёртвый Че демонстрирует даже большее влияние, чем живой, героическая фигура, дающая жизнь непобедимым идеям, поднимающая знамена восстания даже в западных столицах, где поднимаются его портреты в красном и чёрном, а за ним маршируют будущие партизанские лидеры. Почерневшие от огня города показывают, что сами Соединённые Штаты, сердце империи, не являются неуязвимыми. Вчера военные самолёты бомбили трущобы Сайгона: завтра это может Гарлем, Ньюарк, Чикаго, Цинциннати, Кливленд.

В мире в целом партизанская война разрушает последние остатки феодализма и старого колониализма, освобождает массы бедняков от  гнёта привилегированных классов землевладельцев и торговцев, от олигархий и военных хунт. Вся её энергия сейчас направлена против нового империализма – экономического, политического и военного доминирования над слабыми, индустриально отсталыми нациями со стороны богатых, мощных, технологически передовых, великого альянса экономического богатства и военной мощи, над которым Соединённые Штаты Америки удерживают господство.

При взгляде с одной точки зрения, это мощное оружие, меч национального освобождения и социальной справедливости; с другой точки зрения это подрывной и зловещий процесс, ростки драконьих зубов, посеянных в беспорядке, напитанных в почве социальных разногласий, экономического неблагополучия и политического хаоса, побуждающие вооружившихся фанатиков неожиданно появится в тех местах, где до сих пор трудились миролюбивые крестьяне.

В суммарном эффекте, это создаёт новые группировки и новые противоречия между различными силами, с которыми она неразрывно связана, и также переступает пределы Холодной войны. Это в своей сущности, противостояние между миром обеспеченных и миром неимущих, между богатыми и бедными нациями.

Она [партизанская война] переделывает мир, который мы знали, и её последствия могут также определять форму и сущность предвидимого будущего, не только на нынешних театрах военных действий, которые широки и неясны, но вообще повсюду.

Возникают вопросы: Что это такое? Что можно сделать по этому поводу — или с этим? Как это закончить или использовать? Есть ли это нечто, кто может быть остановлено и начато по желанию, подобно инструменту государственно политики или политической целесообразности?

Исходя из имеющихся свидетельств, большая часть партизанских войн сконцентрирована в последних двадцати годах, том, что можно назвать послеколониальным периодом, определение, которое напрашивается само собой, и предлагает ответы на другие вопросы.

Партизанская война, в широком смысле, в котором мы обсуждаем её, это революционная война, мобилизующая гражданское населении или его значительную часть против вооружённых сил установленной или узурпаторской государственной власти.

Обстоятельства могут различаться. Иногда – Израиль и Алжир могут послужить примером – власть может быть чужеземной, то есть колониальной, и оппозицией такой власти будет всё местное население, руководимое авангардом активистов.

В других обстоятельствах – как, например, на Кубе – власть может быть представлена местным, как минимум номинально независимым правительством, и восстание инициировано маленькой группой, оспаривающей политику или легитимность правящего режима.

Ещё раз, случаи могут быть разными. Война Вьетконга была одновременно и идеологической и чрезвычайно националистической. Руководимая коммунистами, она обращалась не только к бедным и эксплуатируемым, но также к широкому народному фронту, образованному из тех, кто, не смотря на классовое происхождение или интересы, больше не желали терпеть иностранную оккупацию или жестокость и коррупцию военным марионеток, навязанных иностранцами. Патриотизм (как бы назвали это американцы, если бы говорили о себе в подобной ситуации) играл важную роль. Для большого числа вьетнамцев эта война была лишь продолжением предыдущей борьбы против французского колониализма, американцы сменили французский Иностранный легион и североафриканских наёмников в продолжавшейся двадцать лет кампании грабежей и убийств, которую они назвали крестовым походом за свободу и демократию.

Если где у войны в Южном Вьетнаме идеологические и националистические корни, то у кубинской революции, по-видимому, ничего этого не было. Она началась, скорее, как идеалистический протест маленькой группы с неясной политической ориентацией – то ли «либеральной», то ли социалистической, с примесью испанского анархизма – против коррупции и гнёта режима Батисты. Классовая борьба не была очевидна. Национализм не был явным фактором. Столкновение с интересами иностранцев и землевладельцев, антиамериканизм, воинственный пролетарианизм и марксистские лозунги кубинской революции получили развитие позже, скорее следуя, чем возглавляя свержение Батисты.

В Морокко (1952-1956 гг.) националисты из движения «Истикляль» построили своё дело вокруг символической фигуры сосланного султана Мухаммад Сиди бен Йусуфа, вынудили претендента отречься от престола и аннулировали французский протекторат. В Израиле мощные религиозные и этнические стимулы придали борьбе за еврейскую национальную родину характер священной войны.

Но внешние, видимые причины могут быть обманчивыми. Патриотизм, нация, религия, призывы к социальной справедливости: за всеми этими символами и абстрактными «причинами», которые вдохновляли революции нашего века, можно обнаружить единый принцип, общий движущий стимул.

Это революционный импульс, подъём народной воли, которая на самом деле очень мало зависит от вопросов национальной или этнической идентичности, или самоидентификации, или формы правления, или социальной справедливости – этих привычных кодовых слов политического восстания. Нельзя даже с уверенностью сказать, что экономические лишения сами по себе являются решающим фактором, как это широко принято считать. В конце концов, бедность и угнетение — это условия жизни, которые почти безропотно переносили несчётные поколения людей.

Воля к восстанию, так широко распространённая, что воспринимается сегодня как почти повсеместная, кажется чем-то большим, чем реакцией на политические обстоятельства или материальные условия. Как кажется, она выражает вновь пробудившееся сознание, сознание не «причин», но возможности. Это распространяющаяся осведомлённость о возможностях человеческого существования, объединившаяся с растущим чувством причинно-следственной природы мира (вселенной), которые совместно внушают, сперва отдельным людям, а затем общинам и целым нациям, совершенно новое отношение к жизни.

Эффект этой неожиданной осведомлённости, этого неожиданно полученного осознания —  это внезапной возникновение в так называемых отсталых районах мира быстро распространяющегося и острого желания радикальных перемен, основанного на новой догадке, потрясающей по своей простоте, что условия жизни, которые до сих пор казались непреложными, в конце концов, могут быть изменены.

Ограничения, которые были ранее общепринятыми, неожиданно становятся невыносимыми. Намёк на скорые перемены предлагает благоприятные возможности, о которых до сих пор никто бы и не задумался. Желание действовать рождено. Это как если бы люди повсюду говорили: «Смотрите, здесь есть то, что мы можем сделать, или получить, или достичь, просто действуя. Чего же мы ждём? Давайте действовать!»

Это, по меньшей мере, описание умонастроения современного повстанца, партизана, каким бы ни был его девиз или его дело; и его секретное оружие, над и за любого вопросах стратегии, или тактики, или техник нерегулярной войны, это ни что иное как способность внушить это умонастроение другим людям. Победить вооружённого военного врага, свергнуть правительство — это вторичные задачи, в том смысле что они появляются позже. Первоочередное усилие партизанской войны направлено на то, чтобы  повлиять на население, без согласия которого никакое правительство не просуществует и дня.

Партизан это разрушитель существующего порядка, в котором он сеет  революционные идеи; его действия придают силу его доктрине и показывают путь к радикальным переменам. Было бы ошибкой воспринимать его как находящегося в стороне от рассадочной грядки революции. Он сам создан политическим климатом, в котором революция стала возможной, и он сам является и выражением, и катализатором народного стремления к переменам.

Чтобы понять это, надо избежать двух больших ловушек, двух сфер, в которых происходит серьезная  путаница, в которую, как кажется, впадают специалисты по контр-партизанской деятельности. 

Одна из этих ловушек это теория заговора: точка зрения, что революция это (обычно деформированный) отпрыск процесса искусственного оплодотворения, и что ядро партизанской войны (если можно сказать, зародыш) создано людьми со стороны, заговорщиками, политическими зомби – другими словами фактическими или духовными чужаками – которые неким образом отделены от своей социальной среды на время манипулирования революцией для темных и зловещих целей.

Вторая – ошибка в методах, которую совершают – во всяком случае совершали до последнего времени – большинство американских военных: старомодное определение, что партизанская война это главным образом вопрос тактики и техники, которые следует использовать почти каждому в почти каждой ситуации иррегулярной войны.

Первая точка зрения одновременно и наивна, и цинична. Постоянно выражающаяся в риторике западного либерализма и настойчивой политической демократии (т.е. многопартийных выборов) как чего-то недостающего и желаемого, она, тем не менее, демонстрирует недостаток доверия к решениями народа;  она неявно предполагает, что люди в массе своей дурачки, слишком невежественные, простодушные и пассивные, чтобы думать самостоятельно, или чтобы иметь желание или возможность вести революционную войну.

Следовательно, революция, которая действительно существует, обязана своим существованием махинациям чужаков. Партизаны должны быть либо жертвами обмана, либо коварными агентами некой чужой силы, или, как минимум, чужой политической философии[2].

На самом наивном уровне, по всей видимости, предполагается, что люди редко когда выбирают революционный путь по своему согласию; и уж точно не выберут его, если рассматриваемая революция не согласуется с политическими традициями и идеалами, которые дороги американцам. Стоит в этой связи процитировать слова бывшего президента Эйзенхауэра относительно войны в Южном Вьетнаме:

«Мы должны сообщить этим людям [южно-вьетнамцам] о том, что происходит и как важно для них стать на нашу сторону. Тогда они захотят выбрать победу».

К сожалению, как кажется, победа, которую они выбрали, это не победа генерала Эйзенхауэра.

Большинство американских внешнеполитических деятелей и экспертов по новой политико-военной науке борьбы с повстанчеством (теории и практике контр-революции) кажутся более циничными, чем генерал Эйзенхауэр. Из их заявлений ясно, что все современные революции являются – или по всей вероятности должны стать – борьбой между двумя мировыми «системами», коммунистами с одной стороны, американцами и их союзниками с другой, и народы, которые прямо вовлечены в эту борьбу – в массе своей пешки, которыми манипулирует одна из сторон.

Раз уже это Соединенные Штаты, чаще вмешивается, чем не вмешивается в этой сфере в почти всем революционные ситуации, приходящие на память (для примера можно упомянуть Вьетнам, Кубу, Иран, Гватемалу, Бразилию, Конго, Венесуэлу), то неудивительно, что психология «Холодной войны» должна подвести нас к тому, чтобы искать нашего советского или китайского оппонента в рассматриваемой спорной области, и обнаружив его, или думая, что обнаружив, приписать ему главную роль. Поступить так, в любом случае будет означать поддаться любопытной алогичности, в которой сила нашей наблюдательности, как кажется, нас подводит. 

[1] Вьетконг — название групп южновьетнамских повстанцев, получавших поддержку вооруженных сил Северного Вьетнама в ходе войны во Вьетнаме. В 1960 эти группы объединились в Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама. «Вьетконговец» — по терминологии южновьетнамских властей, «вьетнамский коммунист». С точки зрения американских военных во время войны во Вьетнаме — солдат противника.

[2] Но что это странное американское слово «чужые» значит для вьетнамца, кубинца или конголезца? Может оно значить для них – шокирующая мысль! — – «американцы»?

ИА «ХУНАФА»

 

1
Оставить комментарий

avatar

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

  Подписаться  
Уведомление о
Абдаллах
Гость
Абдаллах

Баркалла вежарий!