Комментарии к статье «Причины поражения…» — 3

2

Мои комментарии к работе Халида, да сохранит его Аллах, сперва приобрели характер объёмистых личных воспоминаний. А затем несколько братьев заметили, что, в принципе, это тема для книги, которую необходимо было бы написать. Размышляя над статьей Халида, они поймали себя на мысли, что наша недавняя история не то что не проанализирована, она многим даже неизвестна.

Не буду говорить о важности знания и изучения истории. Проблема в том, что у нас сложно с источниками по исторической информации. Поэтому прошу прощения у читателей, если мои комментарии длинны и содержат мои личные воспоминания – часто я просто не смог найти каких-то документов по той недавней эпохе, о которой говорит, в частности, Халид, да сохранит его Аллах.

  • Суфии и ваххабиты

Далее Халид, да сохранит его Аллах, пишет:

«В дополнение к расколу среди лидеров и разделению на различные группировки произошёл еще и раскол на суфиев и ваххабитов, которые до победы были едины в своём джихаде, но после войны началась настоящая вражда между ними. И причины этого были в том, что обе эти группы в Чечне и на Кавказе были невежественными приверженцами крайностей, за редким исключением».

Хочу здесь тоже кое-что уточнить и «углубить».

Насколько я помню, в Первую войну ощутимого разделения на «суфиев» и «ваххабитов» не было. Да и сам термин «ваххабизм» оказался на слуху лишь после войны.

Людей, которые сами себя называли бы «ваххабистами» (за исключением шуток между собой), тогда не было. В категорию  «ваххабистов» людей записывали «не-ваххабисты», причем  могли записать любого, чей ислам отличался от «традиционного». (Рамзан Кадыров до сих пор говорит, что у «ваххабистов тысячи признаков»).

Для примера: в то время «ваххабизмом»  могло считаться ношение бороды и укорачивание штанов молодыми людьми; хиджаб был признаком «ваххабизма» практически стопроцентно (напомню, что главный чеченский «не-ваххабит» Ахмат Кадыров в начале 2000-х сказал: «Пойди за женщиной в хиджабе, и она приведёт тебя к боевику»). Признаком «ваххабиста» было совершение молитвы без головного убора или поднимание рук при перемене поз в молитве как это является желательным по шафиитскому мазхабу. «Ваххабистом» мог быть назван любой молодой человек, который совершал молитву, и при этом не «тусовался» в одной из традиционных суфийских группе. Так что в «ваххабисты» первоначально могли быть записаны и салафиты, и «таблиговцы», и «такфиристы», и «ихвановцы», и «хизбу-т-тахрировцы», и хабашиты, и шииты-«раджисты».

Постепенно «ваххабизм» в народе приобрёл свой обычный смысл как  обозначение салафитского течения, заостряющего свой призыв на различных видах куфра и ширка а также бид’а, распространившихся среди мусульман.

Естественно, важнейшим отличием «ваххабитов» было отрицание значения, которое придавали «не-ваххабиты» авторитетам суфийских сект  устазам, и на котором во многом базировались религиозные взгляды «не-ваххабитов».

Я не нашёл работы, в которой бы описывалось религиозные воззрения чеченцев в период до появления активного «ваххабитского» призыва, то есть до конца первой войны. (Если кто-то из читателей знает такую работу, то прошу поделиться). Мне кажется важным рассмотреть этот вопрос, чтобы ясней были причины раскола в чеченском обществе, о котором говорит Халид.

К началу девяностых «не-ваххабитов» (то есть подавляющее большинство чеченцев) можно было разделить на следующие не группы, но наиболее заметные части спектра:

Активные члены суфийских сект (т.н. «вирдов«, подразделений двух господствующих тарикатов, кадирийского и накшбандийского), «мюриды«, то есть люди, которые посвящали часть своего времени групповому посещению других людей для проведения у них различных религиозных обрядов. Главными из обрядов были:

— проведения маулидов (группового чтения — скорее распевания на грузинские мелодии —  поэмы, посвященной Посланнику Аллаха с поеданием угощений, выставляемых пригласившей  стороной.  Маулиды могли проводиться семьями по случаю свадьбы, рождения ребенка, смерти, возвращения сына из армии, в случае ареста кого-то из членов семьи и по другим радостным и печальным поводам, и не обязательно были привязаны ко дню рождения Посланника Аллаха, صلى الله عليه وسلم.

— похороны, которые также включали в себя организацию семьей умершего угощения и раздачи еды (мяса принесённого в жертву животного).

 — проведение «зикров«, которые сопутствовали первым двум обрядам, и имели разные формы в зависимости от вирда, и т.д.

Принадлежность к активным членам секты накладывала на человека, как мы видим, определённые обязательства. Также она обеспечивала повышенный статус в обществе и пропитание, потому что практически все ритуалы связаны с угощением, и нередко оплачивались. Иногда имели место скандальные ситуации, когда мюриды не приходили по приглашению в бедные дома, где им не приходилось рассчитывать на обильное угощение и щедрое вознаграждение.

Активные члены вирда обычно как минимум должны были знать текст поэмы, которая читается во время маулида.  Не все они совершали намаз постоянно, очень редко кто-то из них знал больше пяти-шести коротких сур, поэтому намаз  они совершали быстро, а вот пели потом различные «зикры» долго.  В любом случае активные члены вирдов, даже будучи неграмотными в религии, заправляли религиозной жизнью вайнахов, и я не могу вспомнить слухов о том, что до первой войны какой-нибудь учёный пошёл против их религиозных представлений.

Надо учитывать, что даже эти активные члены вирдов, то есть, в принципе, люди, являющиеся для остального народа религиозными авторитетами, были  крайне, просто катастрофически невежественны в религии. И речь идёт ни о каких-то тонких фикховых вопросах или даже акиде, пусть аш’аритской, приверженцами которой суфии формально считались. Нет. Практически никто из них не умел правильно по-арабски прочитать «Фатиху»: звук «ф», фрикативные и эмфатические арабские согласные были для них непосильны.

Это жуткое невежество давало волю столь же необузданной фантазии. Приведу один пример, сразу пришедший в голову. Одним из признаков «ваххабизма», как мы уже упоминали, было поднимание рук в смене позиций в молитве, в частности перед и после поясного поклона. Когда, поднатаскавшись, «ваххабиты» начали приводить хадисы по этому поводу, «суфийские» деятели вдруг выдали два – во всяком случае я слышал только два — «объяснения», почему во времена Пророка, صلى الله عليه وسلم, это делали, а «мы теперь это не делаем». Оказывается, что в Посланника Аллаха, صلى الله عليه وسلم, когда он молился, кафиры в Мекке кидали песок, и он поднимал руки, закрывая лицо. А в Медине мунафики назло Пророку, صلى الله عليه وسلم, держали во время молитвы подмышками кресты, и мусульмане, чтобы показать, что у них крестов подмышками нет, начали поднимать во время молитвы руки. Сейчас такие объяснения могут показаться смешными и глупыми, но в конце девяностых «суфии» приводили их, как убийственный для «ваххабитов» аргумент.

Неактивные члены суфийских вирдов – люди, которые не принимали активного участия в обрядах своей секты, но считали себя её приверженцами и последователями главы  вирда – устаза, и в случае необходимости (свадьба, похороны) обращались к активным членам вирда.

Религиозное чувство или что-то другое побуждало эти две группы организовывать маулиды, «зикры», «зияраты» или совершать паломничество к «святым местам», чаще всего могилам «святых шейхов» (тоже называемы «зияратами«). Когда с развалом коммунистической системы появилась возможность совершать хаддж, они стали совершать и хаддж.  При этом многие из них считали, что «хьажцIа» («дом паломничества», т.е. Ка’ба) – это могила пророка Мухаммада, صلى الله عليه وسلم. (Так, кстати, это слово переводится в фундаментальном чеченско-русском словаре А.Г. Мациева).

Молитву, это важнейшее из дел ислама, совершали очень немногие, в основном старые люди. Причём даже те, кто совершал, не осознавали или не придавали ей её великого значения. Я видел пожилого человека, который, совершая намаз, становился перед включенным телевизором и параллельно смотрел новости.

Третья часть спектра — люди, которые в результате советской атеистической пропаганды испытывали равнодушие или даже неприязнь к религиозности. Естественно, эту неприязнь они редко демонстрировали публично, обычно в семейном кругу или среди себе подобных. Опять же, в случае «необходимости» они обращались к активным мюридам, считая это неприятной обязанностью, возложенной отсталым обществом, с мнением которого, тем не менее, приходится считаться.

При этом часто это не обязательно были «чистые» атеисты (хотя встречались и такие).  Так, мне пришлось общаться со взрослым человеком, который совершал намаз, но на разговор об Ахирате, Судном Дне, Аде и Рае, сказал буквально: «Как ты можешь верить во всю эту ерунду?!».  Среди них встречались люди, которые верили в Аллаха, но не верили в воскрешение из мёртвых, или же не видели смысла поклоняться Аллаху на том основании, что «пассажиры самолёта не должны же поклоняться инженеру, который этот самолёт изобрёл»…).

Примечательно, образованные и интеллигентные чеченцы часто любили стихи Омара Хайяма, и мне неоднократно приходилось слышать от них эти знаменитые строки:

Несовместимых мы всегда полны желаний:

В одной руке бокал, другая — на Коране.

И так вот мы живем под сводом голубым,

Полубезбожники и полумусульмане.

Как я уже сказал, это сложно назвать группами, это скорее части спектра, границы между которыми не всегда чётко определены, и между которыми  может иметь место взаимное проникновение.

Причём было ещё и внутреннее расслоение в этих частях спектра. Так в одном селе рядом жили две близкородственные семьи. В одной все хорошо учились в школе, получали высшее образование, работали на хороших должностях и успешно интегрировались в советскую, а затем пост-советскую системы. В другой семье дети со школы начинали хулиганить, иметь проблемы с правоохранительными органами, затем пить и употреблять наркотики, погружались в мир криминала, шли по тюрьмам. В первой семье вторые считались некультурными «дикарями», во второй первые – обрусевшими «лохами». При этом религиозности ни у тех, ни у других практически не наблюдалось.

Теперь что касается религиозных представлений «не-ваххабитов».

Как мы уже сказали, важнейшую роль в религиозных воззрениях «не-ваххабитов» играли устазы – основатели и лидеры многочисленных сект-«вирдов».

Чтобы лучше понять место и функцию этих устазов в мировоззрении людей приведу две цитаты.

Первая цитата – из книги замечательного чеченского учёного-краеведа и этнографа Ахмада Сулейманова, «Топонимия Чечни» (первоначально «Топонимия Чечено-Ингушетии»), удостоенной в 1995 году Государственной премии Чеченской Республики Ичкерия. (Книга, заметим в скобках, выдающаяся и единственная в своём роде, которая писалась и издавалась по мере сбора и подготовки материала с 70-х годов прошлого века).

«Микротопонимия Гуьна

Эртинан Корта «Эртина вершина» – на западной стороне от селения Гуьна. Считается священной вершиной, по поверьям мусульман, здесь, на этой возвышенности, в год раз собирается Совет святых… До 1864 года, до самого момента ареста здесь жил один из самых популярных и любимых в народе святой, мудрец Кунта-Хаджи Кишиев, проповедник тарикатской секты «Къадирия». В народе Кунта-Хаджи имеет несколько имен, данных ему, чтобы возвеличить его: Делан Вели [Божий вали, «вали» – «друг», «близкий», а также «святой» у суфиев], Элчанан Вераз [наследник Посланника], Дуьненан а, Iаламан а Iу [пастырь мира и природы], Эхартан Да [хозяин Ахирата], Эвлаяийн ГIовс [помощь валийев], Iаламан Устаз [наставник мира], Хатиймун Вели [последний вали – перевод и пояснения в квадратных скобках мои].

Здесь находится могила матери Кунта-Хаджи Хеди со склепом. Могила эта стала центром поклонения мусульман Чечни, Ингушетии и Дагестана.

Хьаьжин къулло  «Хажи источник» – источник рядом с домом, в котором жил Кунта-Хаджи Кишиев – святой-чудотворец. Вода из этого источника считается святой, чудодейственной и целебной. Воду берут с собой все паломники, но употреблять ее, кроме как для лечебных целей, запрещается».  (Конец цитаты).

Вторая цитата из книги тоже в своём роде замечательного человека – Ахмеда Келиматова, «Чечня: в когтях дьявола или на пути к самоуничтожению»,  стр. 269:

«Моя сестра … стала беспокоиться за меня… В конечном итоге она уговаривает меня поехать к ясновидящей и услышать пророчество.

14 сентября. Мы едем в село Виноградное, что рядом с Толстой-Юртом. Выходим во двор небольшого дома… на пороге появляется молодая приветливая женщина 25-26 лет… В комнатах было свежо и чисто. На стенах висели фотографии шейхов и их верных мюридов… Лариса, так звали хозяйку… спросила… о делах и причине нашего визита. А затем взяла небольшую брошюру на арабском языке и попросила мою руку. Положив палец на вену у запястья, стала задавать мне вопросы…

Лариса всплакнула и со слезами на глазах, повернувшись к сестре, произнесла: «Я ничего не могу сделать. Бог тебе судья! Если Пророки и шейхи возьмут его под свое покровительство, то останется жить. Звезды показывают кровь и халаты, т.е. ранение… То, о чем я говорю, нужно выполнить не позже пяти дней. Постарайся выполнить в течении трех дней. Первое – посетить могилы трех святых, т.е. шейхов, и просить у них то, во что ты веришь и считаешь необходимым для себя. Второе – прочитать священный мовлид с жертвоприношением. Третье – начать, если не совершаешь, совершать ежедневный пятикратный намаз, т.е. молитву».

Перед нашим уходом Лариса сказала, что опасность для меня кроется в двух предателях, которые находятся рядом со мной… Спросить, как зовут предателей, я не решился.

ПРОРОЧЕСТВА СБЫВАЮТСЯ

Все предписанное я выполнил в срок, не растягивая на пять дней. Посещение могил святых не обошлось без удивительных вещей. Во время посещения надгробья шейха Усман-Хаджи (село Надтеречное), при совершении обязательного ритуала (трехкратного обхода могилы), следовавший за мной сын, остановился и стал внимательно наблюдать за мной. Его наблюдения были удивительным, но для меня они стали хорошим знамением. Оказалось, когда я стал просить у святого (шейха) Дени Арсанова взять меня под свое покровительство и помочь мне и моим товарищам в правильном выборе пути… — вокруг меня встали все три шейха. Один из них – мой учитель шейх Кунта-Хаджи, другой – шейх Усман-Хаджи, третий – шейх Дени и подняли над моей головой венец-оберег, т.е. взяли меня под свое покровительство. Это означало, что меня взяли под защиту Высшие силы». (Конец цитаты).

Ну и добавлю немного личных воспоминаний, наиболее запомнившихся моментов, свидетелем которых я был лично или услышал от надёжного человека, который услышал лично.

Мне довелось слышать от «сына муллы» выражение «Если Аллах, ангелы и валийи («святые») пожелают».

Другой религиозный человек объяснял мне, что, так как в Коране «есть не всё», то устазы и были посланы, чтобы дополнить эти пробелы.

Третий, образованный человек,  так прямо и сказал, что «устаз – это по-русски пророк».

Четвёртый, авторитетный и учёный «суфий» на вопрос, может ли человек следовать двум устазам, ответил: «Он будет подобен телёнку, который сосёт вымя у двух маток» – то есть получит двойную помощь.

А на вопрос  о том, может ли вали после смерти помочь человеку, был дан ответ: «Вали при жизни подобен мечу в ножнах, а после смерти он становится подобен мечу, извлечённому из ножен».

От одного интеллигента, занимавшего ещё в советские времена руководящие административные посты в Грозном, я услышал, что Аллах, Свят Он, «оставил за Собой только рождение, женитьбу и смерть человека, а заниматься остальным в его судьбе перепоручил устазу».

Ещё один, довольно светский молодой человек, выросший в семье, особо почитавшей своего устаза, как-то сказал: «Многое мне у вас, ваххабистов, нравится, но вот то, что вы говорите, что Аллах сам занимается всякими мелочами, контролирует всяких букашек-червячков – это уже черезчур»…

А другой юноша примерно из того же социального слоя, кстати, внук образованного в исламе и уважаемого именно как религиозного авторитета человека, во время сессии в  университете обращался к семейному святому, умершему несколько десятилетий назад, с просьбой помочь ему сдать экзамен.

В первые годы Второй войны, в маршрутке мюрид Кунта-Хаджи рассказывал другим пассажирам о сверхчеловеческой способности своего устаза решать проблемы других людей. Одна из слушательниц с долей отчаяния, но без недоверия, спросила его: «Почему же он не избавит нас от страданий, которые причиняют нам русские?», на что находчивый мюрид ответил: «Ну, на это у него пока нет времени».

Один из суфийских авторитетов, которого «ваххабит» пытался подвести к мысли, что следовать надо всё-таки за Пророком, صلى الله عليه وسلم, а не за устазом, на вопрос: «В конце концов, кто пред Аллахом имеет более высокий статус: пророк Мухаммад или устаз?», задумавшись, ответил: «Трудно сказать… Пророка Мухаммада Аллах всё-таки умертвил, а устазу дал уйти в сокрытие» (для тех, кто не в курсе, у некоторых последователей  устаза Кунта-Хаджи имеет место вера в то, что этот устаз не умер в ссылке в городке Устюжна, а «ушел в сокрытие», подобно 12-му шиитскому имаму, и живет жизнью, не постижимой человеческим разумом).

Конечно, я не ставлю целью вынести такфир отдельным личностям, группам, тем более всему народу. Однако необходимо признать, что различные виды большого куфра и ширка имели широкое распространение и практически не подвергались порицанию и критике до появления «ваххабитов».

До и во время Первой войны я не помню о какой-то конфронтации между «ваххабитами» и «суфиями», скорее всего потому что «ваххабитов», как таковых не было или было очень мало, и «ваххабитский» призыв если и вёлся, то в очень малом масштабе. Скорее всего тогдашние «ваххабиты» были в этом плане близки к точки зрения Хаттаба, который писал в своих воспоминаниях «Про какую ‘акъиду мы спрашиваем? Если мы говорим что у этих людей нет правильной  ‘акъиды, и что они суфии, то мы несправедливы по отношению к ним. Мы виновны, что живем, кушаем, пьем у себя дома, и спрашиваем эти народы о правильной  ‘акъиде, о правильном понимании Шариата, и о понимании религии Аллаха». (Воспоминания, стр. 22).

Активизация призыва к таухиду, который стал заметным явлением после Первой войны, привела к тому, что устоявшаяся в народе система религиозных воззрений была нарушена. Таухид завоевал сердца людей во всех частях нарисованного нами спектра: от «учёных» мюридов, до откровенных безбожников. Естественно, это привело к нарастанию конфликта между «ваххабитами» и «не-ваххабитами», который, даже без вынесения личного такфира совершающим ширк и куфр, по сути есть конфликт между таухдом и ширком, между иманом и куфром.

Неприязнь и ненависть к «ваххабитам» появилась гораздо раньше, чем кто-то из «ваххабитов» начал выносить «суфиям» такфир, и была основана на том факте, что молодой «ваххабит» мог знать в разы больше из религии, чем пожилой авторитетный «суфий», который, как мы уже сказали, часто не умел просто правильно читать Фатиху, не знал шурутов и арканов молитвы, имел просто фантастические представления о мироустройстве и т.п.

Да, многие  «ваххабиты» были невежественны и не знали, как правильно вести призыв – ведь они были вчерашними «не-ваххабитами» — но, как сказал один брат: «когда ты видишь, что твои близкие люди находятся в куфре и ширке и умирают в этом состоянии, ты пытаешься спасти их, как можешь».

Что касается «крайностей», то я лично не помню, чтобы тема общего такфира «суфиям» (которая обычно подразумевается у нас под «крайностями») имела какое-то широкое хождение в Чечне. Возможно, я ошибаюсь или память подводит. Во всяком случае основные персоналии «ваххабитского призыва» на Кавказе межвоенного периода: Али Фатхи, Мухаммад Бахауддин, Иса Цечоев, Мухаммад Аргунский, Яхья Гендельгенский, Анзор Астемиров и Муса Мукожев, преподаватели-арабы из серженьюртовских «учебок»  —  насколько я помню, практически не касались темы такфира, и никто из их ближайших учеников не заострял эту тему. У Мухаммада Бахауддина была даже лекция, где он отстаивает «оправдание по невежеству», и на этой почве от него и откололся лидер первых кавказских «такфиристов» Аюб Астраханский. Но эти «такфиристы» были редкой аномалией в глазах остальных «ваххабитов». И даже в книжке «Низам муджахида», которая была подготовлена в серженьюртовском исламском институте «Кавказ» (находившемся под патронажем Хаттаба, да помилует его Аллах) как учебник по фикху-ль-джихаду, вообще не были рассмотрены ахкамы, касающиеся муртадда, а заканчивалась она словами «Все прошедшие законоположения касаются исконных кафиров, таких как иудеи, христиане, буддисты, атеисты и т.п.».

Если уж говорить о такфиризме, то, я думаю, необходимо упомянуть такой суфийский «вирд» кадирийского тариката, как «баталхаджинцев», последователей устаза Батал-Хаджи Белхароева. Вирд этот существует, насколько я знаю, только в Ингушетии, и большинству чеченцев был неизвестен, пока Рамзан Кадыров не стал особенно дружить с его лидерами.

Так вот, баталхаджинцы, и это всегда было известно любому ингушу, кто хоть слегка интересовался этой сектой, считают кафирами всех, за исключением членов своего вирда. На этом основании баталхиджинцы категорически не выдают женщин своего вирда за представителей других сект. Совершенно спокойно баталхаджинец может сказать «со мной был один мусульманин – имея в виду члена своего вирда – и два ингуша».

Но баталхаджинский «такфиризм» у остальных «суфиев» воспринимался как некое слегка обидное чудачество и никогда и близко не вызывал такого протеста, который вызывали и продолжают вызывать у них «ваххабиты». Единственно объяснение такой толерантности я вижу в том, что, не смотря на явную чрезмерность в такфире, баталхаджинцы оставались теми же «традиционными мусульманами», которыми были все остальные «не-ваххабиты».

И так как Халид говорит о расколе, возникшем между «ваххабитами» и «суфиями», сделаем несколько важных замечаний по такой теме, как «аль-валя ва-ль-бара».

Важно заметить, что один из влиятельных вирдов, а именно вирд Дени Арсанова и его потомков («святость» в этой секте наследуется), ещё  как минимум с сороковых годов активно сотрудничал с Советской властью, с большевиками-атеистами. Сын шейха Дени Бахауддин Арсанов (БахIа) с приближёнными боролся с чеченскими «политбандитами» и немецкими диверсантами, 22 февраля 1944 года проводил разъяснительную работу среди населения, чтобы обеспечить успешное проведение депортации чеченцев и ингушей. Его сын Ахмед в советские времена был зам-министра лесной промышленности ЧИАССР и депутатом Верховного Совета (высшего представительного и законодательного органа) РСФСР, а в последствие активным противником независимости Чечни и важным чиновником российских оккупационных сил в Ичкерии во время Первой войны.

К этой секте относился первый после депортации 1944 года чеченец-первый секретарь Областного Комитета КПСС (руководитель ЧИАССР) Докку Завгаев, также впоследствии возглавлявший оккупационную «временную администрацию».

Представители этой секты также составили костяк одного из первых вооружённых «антидудаевских» формирований, осень 1993 года попытавшихся захватить грозненский Телецентр. Среди них, кстати, был и Саид-Магомед Какиев, впоследствии офицер ГРУ и командир батальона «Запад», также активный враг чеченской независимости и фанатичный мюрид арсановской секты.

Из мюридов этой секты было сформировано одно из самых боеспособных подразделений, воевавших на стороне России в Первую войну, и с возвышением Ямадаевых и Кадыровых именно от них шли упрёки, что «бывшие боевики» получили преимущество перед ними, всегда бывшими верными России.

Так что, как мы видим, эта суфийская секта уже в Первую войну была осознанно и целенаправленно на стороне России.

Вторая война ещё лучше показала, что вообще у массы «не-ваххабитов» принцип дружбы и непричастности был крайне размыт. Именно боевики «не-ваххабиты» вслед за главным «не-ваххабитом» муфтием А. Кадыровым массово перешли на сторону российских кафиров и составили ту силу, при помощи которой русским удалось переломить ситуацию в Чечне.

Характерным мне кажется такой пример. В начале 2000-х годов в лесах партизанила группа, состоявшая из двоюродных-троюродных братьев, принадлежавших к фамилии, которая прославилась ещё в Первую войну. В межвоенный период часть этих братьев «ваххабизировалась», но по старой памяти «ваххабиты» и «суфии» из этого рода продолжали держаться вместе. Так вот, году в 2003 «суфии» из них обсуждали вопрос перехода «к Кадырову». Двигала ими не идейная неприязнь к «ваххабизму» (своих братьев-то они терпели), а простой материальный расчёт – война затягивается, а жить-то на что-то надо. То есть они не собирались — на тот момент — истреблять своих родственников-ваххабитов, но и не предавали переходу к Кадырову того трагического значения, которое он имеет в исламе.

И пример, который не характерен, но иллюстрирует реализацию принципа дружбы и непричастности у некоторых «суфиев». Во времена Имарата Кавказ муджахиды выявили в своих рядах кафирского агента. Во время допроса он признался, что стал шпионом не из-за угроз или шантажа (как это часто бывает), а по собственной инициативе. Будучи убежденным и фанатичным «мюридом» он, ингуш, обратился с предложением своих услуг в ФСБ Северной Осетии, при том, что у ингушей с осетинами, помимо всего, ещё и тяжёлый этнический конфликт, апогеем которого стала жестокая этническая чистка 1992 г., проведенная осетинами и российским войсками в Пригородном районе, и сопровождавшаяся в том числе изнасилованиями и скармливанием ингушских детей свиньям.

Повторюсь, у меня нет цели вынести такфир ни отдельным суфиям, ни каким-то группам. Но факты, сохранившиеся в моей памяти, не позволяют мне представить основу, на которой бы «ваххабиты» и «суфии» того периода нашей истории могли бы «стать едины». Даже вторжение извечного внешнего врага не предотвратило углубления этого раскола.

В этом тексте я обычно беру слово «суфии» в кавычки, потому что, на мой взгляд, наши «традиционные» последователи вирдов мало походят на суфиев. Настоящими суфиями были, скорее, чеченские «таблиговцы», которые в большинстве своём действительно были сосредоточены на приближении к Аллаху, Велик Он и Славен, духовном воспитании, улучшении нрава и смягчении сердец, действительно были аскетами-захидами, при этом часто опирались на сомнительные методы, недостоверные хадисы, избегали тем таухида и ширка и явно сторонились джихада: когда Вторая война была уже в разгаре, они пытались отправить ребят на таблиговские курсы в Пакистан. И большинство из них погибло от попадания бомбы в мечеть, в которой они проводили время, вместо того, чтобы находиться в рядах муджахидов. А Аллах знает лучше.

Критическими в отношениях между «ваххабитами» и «не-ваххабитами» стали столкновения в  июле 1998 года в Гудермесе, которые привели к разрыву между президентом А.Масхадовым и исламскими силами в Чечне, и о которых мы, если пожелает Аллах, поговорим позже.

2
Оставить комментарий

avatar

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

  Подписаться  
Уведомление о
Donald Trump
Гость
Donald Trump

Ненависть никчемных языческих старцев-лжецов, игравших в мудрецов, к Единобожию. Но проблема скорее не в самом конфликте, а в том, что это противостояние нарастало годами и даже десятилетиями и при Дудаеве и вплоть до Умарова старались ограничиваться напоминанием о братстве и призывами к миру. Устраняли единичных и адиозных агентов кремля только в крайнем случае. У кавказских мусульман не хватило духа начинать чистку агентуры Москвы еще с начала 90-х. Играли в демократию. А надо было щелкать независимо от пола и возраста, потому что они УЖЕ БЫЛИ врагами мусульман. Стрелять чтобы не было потом у Москвы внутри Кавказа рычагов воздействия на конфликт. Орды мозгожопых языческих сектантов которым кремль раздавал оружие с призывом убивать все что напонимает «вахабистов» и жертвы этого террора, это как раз следствие игры в права выявленных врагов высказывать свое мнение и влиять на умы невежественных людей, т.е вести свою подрывную работу. Несколько десятков убитых тогда в 90-х под чужими знаменами старикашек и дураков, могли изменить картину сегодня. С Суфиями мог быть нейтралитет. Убитые мусульмане умерли бы по другой причине каждый в свое время. Аллах знает лучше.

Брат, советую поменять тебе ник.

Donald Duck
Гость
Donald Duck

Админ, БаракаЛлаху Фикх за всю твою работу. Ник поменял.

Дополнение к своему комментарию выше. Клянусь Аллахом, я не хотел бы для себя и дня той ответственности и обязанностей,
которые легли на плечи правителей Ичкерии и амиров Имарата. И они делали все возможное в их условиях, в том числе
и для того чтобы избежать внутрикавказской межрелигиозной войны между мусульманами и крайними суфийскими сектами.
И амиры Кавказа пытались увернуться от этой войны, в том числе напоминая о братстве суфиям. Докку, шахид ИншаАллах,
лично несколько обращений делал, если мне не изменяет память. Это сейчас стало видно и ясно, что нетерпеливые ко всему иному сектанты
не были третей и независимой стороной. Они были москалями в тюбитейках и поэтому не хотели мира. Это сейчас ясно, что с лидерами таких сект
разбираться надо как можно скорее. Они изначально враги мусульман и Кавказа.

А ненависть молодежи к суфиям была ответной реакцией на новости о беспредельщиках из таррикатов. Я и сам будучи атеистом их сильно ненавидел.
Я их воспринимал как тоталитарную секту, созданную Москвой для уничтожения кавказцев. А Аллаху известно лучше.