Глава вторая: Война блох. Политические и военные цели. Создание «атмосферы краха». Организация повстанческих сил. Гевара о партизанской войне: база.
Враг наступает — мы отступаем, враг остановился — мы тревожим, враг утомился — мы нападаем, враг отступает — мы преследуем.
Мао Цзэдун. Избранные военные сочинения
То, что Мао Цзэдун говорит здесь о партизанской тактике – это ключ к мышлению коммунистов; его можно разглядеть в дипломатии так же хорошо, как в войне. Советские политики усвоили китайский урок очень хорошо, и применяют его к широкому многообразию проблем, не имеющих отношения к партизанской войне. Берлин после Второй мировой войны был первым примером, а размещение советских ракетных баз на Кубе – другим.
Но с другой стороны – почему бы и нет? Политика ударов по врагу когда он слаб, уклонения от него, когда он силён, наступления, когда он отступает, огибания, когда он наступает – всё это всего лишь здравый смысл. В этом нет ничего такого уж нового, и марксистско-ленинский лагерь не может претендовать на какую-то особую заслугу в этом.
Новое – и Мао есть его поборник, а долгая Китайская революция первая территория, на которой это было доказано – это сознательное и преднамеренное применение партизанской деятельности для достижения специфических политических целей, без прямой отсылки к результату сражений как таковому, обеспечивающему только выживание революционеров.
В любом случае, как это ни странно, но именно некоммунистические кубинцы, а не китайцы, предоставили наиболее чёткий пример военной деятельности, приносящей политические результаты, в войне, в которой немногие из боёв военные люди назвали бы чем-то большим, чем стычками, и в которой, кроме того, правительство рухнуло так, как если бы армия была разбита на поле боя.
Объяснение, как кажется, способно сбить с толку профессиональных военных, при этом оно достаточно простое. Партизаны, которые знают своё дело и пользуются поддержкой народа, не могут быть уничтожены средствами, имеющимися у большинства правительств. А с другой стороны, лишь немногие правительства в состоянии переносить политическое, психологическое и экономическое давление партизанской войны, и не важно, насколько они сильны в военном плане.
В общем, всякая война содержит одну базовую проблему: как применить свои силы, чтобы использовать слабости врага и таким образом одолеть его. Во внутренней войне силы правительства – это его мощная армия, его арсеналы и его материальные богатства. Его слабости – социальные, политические и экономические в том смысле, что экономика, при том, что является ценностью, уязвима с нескольких точек зрения. Она представляет из себя и военную, и психологическую мишень.
Конституционные демократии, как я уже отмечал, особенно подвержены свержению, что является основным оружием революционной войны. Вертикальная классовая структура и многопартийная политическая система большинства таких стран это источники для политических и социальных раздоров, которые могут быть использованы. Конституционное право является дополнительным затруднением и иногда может стать фатальным препятствием.
Фульхенсио Батиста[1] пал не потому, что он был диктатором, но потому, что его положение в стране с демократическими институтами – сверх того, стране, почти полностью зависящей от благосклонности Соединённых Штатов с их подобными институтами и традициями – не позволило ему быть диктатором достаточно для разрешения противоречий, с которыми он столкнулся. Его руки были связаны договорённостями, которые он не мог разорвать без того, чтобы не потерять иностранную поддержку. Его применение контр-терроризма, что есть незаконное использование сил, лишь увеличило противостояние ему внутри страны. И даже без этого у него не было эффективных средств для борьбы с беспорядками и потерей власти, которые угрожали его режиму. Подобным же образом французы в Индокитае были разбиты, в конечном счёте, именно теми идеями и институтами, которые они сами привнесли. Франко[2], напротив, устоял, вероятно, потому что успешно задушил саму идею политической свободы в Испании, кладя достаточно хлеба на стол для того, чтобы удовлетворить крикливое большинство.
Это что касается правовых – то есть социальных и политических – трудностей.
На военном уровне у регулярной армии, какой бы политической системе она ни подчинялась, есть слабые места, которым она обязана самому размеру и сложности организации, и опять же, своей оборонительной роли защитника национального богатства и всей национальной территории.
Партизан со своей стороны находит силу в своей свободе от территориальной привязанности, в своей мобильности, своих отношениях с недовольным народом как выразитель их обид и жалоб, как вооружённый авангард активного социального протеста, по определению Че Гевары.
Его слабость есть лишь – я использую это слово намеренно – военная слабость. Ему не хватает оружия и обычно людских ресурсов для того, чтобы отважиться решить конфликт военным путём.
В этих обстоятельствах очевидно, какими должны быть тактические методы партизана.
В политическом плане он должен стараться усилить существующие социальные и политические разногласия и поднять уровень политической сознательности и революционной воли среди народа. Также должно быть и частью его плана, и естественным результатом его действий усиление политического регресса, который уже существует, и углубление народного сопротивления режиму и ускорение процесса его развала.
В военном плане его тактические методы должны быть предназначены для постепенного ослабления противника путём подрыва боевого духа войск и стимулирования максимального расходования финансовых средств, материалов и людских ресурсов в усилиях подавить сопротивление. В то же самое время он будет стараться создать свои собственные силы, захватывая у правительства оружие и вербуя бойцов из все более отвращающегося от правительства населения, избегая прямой вооружённой конфронтации до того дня – и мы поговорим об этом позже – когда силы сравняются.
Армия действует с позиции силы, ища слабые места противника для того, чтобы уничтожить его. Про партизана иногда говорят, что он действует с позиции слабости, но это нелепость. На самом деле он использует свою собственную форму силы, которая основана на высокой мобильности лёгковооружённых сил, не имеющих ни территории, ни тяжёлых машин и устройств, которая основана на бездонном колодце людских ресурсов, из которого пополняются ряды, и факт то, что время – которое и деньги, и политический капитал – работает на него.
Приводя аналогию можно сказать, что партизан ведёт блошиную войну и его военный враг страдает от неудобств собаки: слишком много того, что надо защищать; слишком мал, вездесущ и проворен враг, чтобы его можно было схватить. Если война продолжается достаточно долго – это в теории – собака умрёт от изнеможения и малокровия, даже не сумев найти ничего, во что можно было вцепиться зубами или выковырять когтями.
Но это может быть чрезмерно упрощённая аналогия. На практике «собака» не умирает от малокровия. Она просто становится слишком ослабленной – в военных терминах: чрезмерно растянутой, в политических терминах: слишком непопулярной, в экономических терминах: слишком дорогостоящей – чтобы защищать саму себя.
На этой стадии «блоха», увеличившись в количестве до настоящей эпидемии блох, через длительную серию маленьких побед, когда каждая блоха тащит свою каплю крови, каждая захватывает ещё немного оружия, чтобы вооружить ещё немного партизан, концентрирует свои силы для решительной серии мощных ударов.
Время работает на партизана и на поле боя – где преследующий его враг тратит ежедневно огромные деньги, – и в политико-экономической сфере.
Почти все современные правительства придают большое значением тому, что журналисты называют «мировое общественное мнение». Здравый смысл, главным образом экономические причины, не дают им позволить себе подвергнуться осуждению в ООН, они не хотят, чтобы их посещали комиссии по правам человека или комитеты по свободе прессы; их потребность в иностранных инвестициях, иностранных займах, иностранных рынках, хороших торговых отношениях и т.д. требует, чтобы у них была более или менее хорошая репутация в обществе с широким кругом интересов. Часто они также являются членами военных альянсов. Следовательно, они должны поддерживать некоторую внешнюю стабильность для того, чтобы убедить других членов общества или альянса в том, что контракты будут по-прежнему исполняться, договоры соблюдаться, что займы будут выплачиваться с процентами, что инвестиции будут продолжать приносить прибыль и будут в безопасности.
Затяжная внутренняя война угрожает всему этому, потому что никакой инвестор не захочет вложить свои деньги туда, где они не будут в безопасности и не будут точно приносить доход, никакой банк не даст кредит без гарантий, никакой союзник не захочет заключать договор с правительством, которое вот-вот падёт.
Из этого следует, что занятием партизана и его подпольной политической организации в городах должно быть разрушение стабильного имиджа власти, и тем самым лишение его кредитов, истощение его источников доходов и создание раздора внутри испуганных имущих классов, внутри государственной бюрократии (чьи зарплаты будут уменьшаться), и внутри самих вооружённых сил.
Начало восстания это первый шаг – это тяжёлый удар, который сам по себе наносит сильный урон престижу режима. Выживание партизанских сил в течение некоторого периода времени, демонстрирующее бессилие армии, продолжает процесс. По мере того, как поддержка партизан расширяется – а это будет происходить автоматически, и обнаруживается слабость правительства – обязательно последуют политические проблемы в форме петиций, демонстраций, забастовок. За ними в свою очередь последуют более серьезные события – саботаж, террор, распространение восстания.
В подобных обстоятельствах замечательным будет правительство, которое не будет вынуждено прибегнуть к суровым репрессивным методам – комендантскому часу, приостановке гражданских свобод, запрету на народные собрания, незаконным действиям, которые могут лишь углубить народное сопротивление, создавая порочный круг мятежа и репрессий, в кто время как экономика расшатывается, социальная структура общества рвется без надежды на восстановление и правящий режим балансирует на краю пропасти.
В конечном счёте вопрос будет в том, падёт ли правящий режим до того, как его вооружённые силы будут разбиты на поле боя, или же военное поражение станет последним ударом по политическому режиму. Эти два процесса дополняют друг друга. Социальный и политический распад заставляет кровоточить армию, а длительная и бесполезная военная кампания вносит вклад в процесс социального и политического распада, создавая то, что я в другом месте назвал «атмосферой краха».
Это важная стратегическая цель партизана: создать «атмосферу краха». Это может считаться ключом ко всему, что он делает.
Пожалуйста, отметьте, я ни в коем случае не хочу внушить мысль, что вышеописанная цепь событий может быть запущена в любое время, в любом месте, любой организацией, без учёта объективных и субъективных условий. Бунт может быть вызван, или спровоцирован, или может произойти спонтанно как выражение недовольства или не исполнившихся желаний, или по другим причинам: религиозный фанатизм, кровавая междоусобица, массовая истерия, возбужденная чем угодно от спортивного соперничества до изнасилования в Миссиссиппи может привести к резне и временной анархии. За этим не обязательно следует партизанская война. Восстание — это явление, революция же – процесс, который не может начаться, пока для него не наступит соответствующий исторический этап.
Так как партизанская война по нашему определению это революционный процесс, она может возникнуть лишь из революционной ситуации. По этой причине я склонен согласиться к Че Геварой, когда он пишет в книге «Партизанская война»:
«Естественно, не стоит думать, что все условия для революции будут созданы через импульс, который им придаст партизанская активность. Всегда следует иметь в виду, что существует необходимый минимум, без которого построение и укрепление первого центра [восстания] нереально. Люди должны ясно видеть тщетность продолжения борьбы за социальные цели в рамках мирной дискуссии. Когда силы угнетения доходят до того, чтобы сохранять за собой власть вопреки существующим законам, мир уже считается нарушенным.
В этих условиях народное недовольство проявляет себя в более активных формах. Позиция сопротивления оформляется во вспышку вооружённой борьбы, первоначально спровоцированную поведением властей.
Если правительство пришло к власти через какую-либо форму народного голосования, жульнического или нет, и сохраняет как минимум внешний вид конституционной легитимности, партизанская война не может быть активизирована до тех пор, пока возможности мирной борьбы не исчерпаны до конца».
Мы определили партизанскую войну как продолжение политики методами вооружённого конфликта. Следовательно, продолжение логически не может прийти пока все допустимые мирные решения – воззвания, парламентские и юридические акции и средства избирательных урн – не докажут свою никчёмность. Когда это по-другому, не будет никакой надежды заручиться народной поддержкой, необходимой для революционной деятельности.
Если люди должны принять риски и ответственность организованного насилия, они должны верить, во-первых, в то, что нет другой альтернативы; во-вторых, что причина [их вооружённой борьбы] серьёзна и убедительна; в-третьих, что у них есть обоснованная надежда на успех. Возможно, последний — это самый сильный из упомянутых мотивов.
Когда причина борьбы кажется справедливой, ситуация – нетерпимой, притеснение не реагирует на все мольбы, людям ясно, что делать.
Тем не менее, даже тогда много подготовительной работы должно быть сделано перед тем, как партизанская война станет возможной.
Опыт Алжира, Кубы и других успешных революций показывает, что, в большинстве случаев, партизаны нуждаются в активной поддержке политической организации, находящейся вне их рядов, но преданной их делу, городской ветви революционного движения, которая может предоставить помощь как законными, так и нелегальными методами, от закладки бомб до защиты арестованных революционеров в судах (если суды ещё существуют).
Изоляция, военная и политическая, это великий враг партизанского движения. И задача городской организации предотвратить эту изоляцию, проводить акты саботажа и провокации когда это надо, поддерживать контакт, держать мир в курсе прогресса революции, даже когда нет никакого прогресса, о котором можно было бы рассказать.
Обычно у революционной политической организации бывает две ветви: одна подпольная и нелегальная, другая видимая и квази-легальная.
С одной стороны здесь будут активисты – саботажники, террористы, перевозчики оружия, создатели взрывных устройств, работники подпольной прессы, распространители политических буклетов и связные, передающие сообщения из одного партизанского района в другой, используя города как центры коммуникаций.
С другой стороны здесь будут сочувствующие и дружески настроенные бродяги, которые в общем не находятся в подполье и действуют главным образом в рамках закона, но способствующие усилиям активистов, и сами выполняющие менее важные задачи. Видимая организация будет, конечно, иметь невидимые связи с революционным подпольем, и через них, с партизанами в сельской местности. Но её настоящей работой будет служить респектабельным фасадом для революции, гражданским фронтом, или, как это называли кубинцы «resistencia civica[3]«, составленным из интеллектуалов, коммерсантов, служащих, студентов, профессионалов, и прежде всего женщин – способных стимулировать денежные средства, передавать петиции, организовывать бойкоты, поднимать народные демонстрации, информировать дружественных журналистов, распространять слухи, и всеми возможными путями вести массированную пропагандистскую кампанию, преследующую две цели: укрепить и сделать более привлекательным «имидж» повстанцев и дискредитировать режим.
[1] Кубинский диктатор
[2] Испанский диктатор
[3] Гражданское сопротивление.
Насчет того что демократические институты связывают руки режиму я не согласен. Что то не помню чтоб французы на каплю задумывались о гуманности в Алжире. Там такое вытворяли они что Гитлер со своим холокостом отдыхает
Брат, не знаешь где по подробнее с далилями почитать про то, что французы творили?
Да просто историю прочитай. Или фильмы посмотри вконтакте ,,Ближний враг » или ,,Вне закона». Французы жестоко пытали алжирцев. За действия партизан могли расстрелять всех жителей деревни вне зависимости от возраста и пола. В 1945 году 9 мая (для кого то день Победы) французы в городе Сетиф вырезали около 100.000 алжирцев, расстреливали пачками, давили танками. 2 млн мусульман было убито французами в той страшной войне. Но зато Алжир прогнал французских захватчиков со своей страны. Это была хоть и не совсем идеальная победа( так как после в стране социализм стал править) но тем не менее она показала умение народных масс сокрушать крупную армию.
Дем. институты связывают руки режиму только если им удается повлиять на общественное мнение (на Западе). И то, связывают не сильно. Особенно в мусульманских странах.
Роберт Тейбер хорошо описывает классическую теорию партизанской войны. На практике нужно учитывать обстановку. На Кавказе, например, очень много нюансов, которые необходимо учитывать. Главное не смотреть на «Блошинную войну», как на пошаговую инструкцию.
Также, не надо забывать, раз уж и спецслужбы изучают партизанскую теорию по этой книге, что использовать этот материал могут и наши враги против нас.
Ассаламу 1алейкум, братья!
Была бы очень актуальна сейчас работа про то, что касается последних времен, собрав только достоверные сообщения от пророка, да благословит его Аллах и да приветствует, и аяты Корана. В известной работе Ульвана только опровергаются некоторые хадисы, определяя их как шазза (странные).
Многие делают выводы исходя из недостоверных хадисов о Йаджуджах и Маджуджах, Махди, Исе, мир ему, о битве Маляхьам (не говоря уже о слабых признаках Судного Дня) и склоняются либо к спешке в чём-либо, либо воздерживаются от какой-либо активности во благо Уммы.
Просто я слышал от одного брата, что достоверных хадисов о Последних событиях не так и много. Было бы хорошо перевести такую работу от достойного мухадиса, если такая работа есть. Или даже попросить кого-то из алимов собрать такую статью.
Вааляйкум ас Салям, полностью согласен и поддерживаю идею.
Тогда брат,если поддерживаешь эту хорошую идею,просим тебя,чтобы ты как можно больше собрал достоверные хадисы про это и написал сюда,чтобы всем было ясно и недостоверные ложные хадисы тоже,чтобы мы могли различать,и тот,кто сможет это собрать.
АбуЗарр. Абдуллах ибн Мухаммад говорит «перевести такую работу от достойного мухадиса». Конечно я не знаю Абу Муавию Дагестанского, но я сомневаюсь, что поддерживая Абдуллаха, он вызвался добровольцем на такую серьезную и ответственную работу.
https://www.youtube.com/watch?v=37TTrbh7Vhg
Шейх Айман аз — Завахири: «Только перед Аллахом склоняем головы»
Интересное видио